Российская провинция Елены Запрудских

Режим Путина рухнул в четверг, после дождичка. В пятницу ликующая толпа внесла в Кремль народного героя Сенькина, а в субботу и воскресенье вся Россия праздновала освобождение от дурного тридцатилетнего сна. Кое-где, в провинции, ещё отстреливались в комментариях недобитые ватники, имперцы и прочая СВОлочь, но общая обстановка не вызывала сомнений: каждый старался зарепостить какого-нибудь иноагента, а те по случаю свободы наконец-то избавились от предупредительных плашек.

В понедельник к гражданам обратился Сенькин. Он пообещал во всём разобраться и всем помочь, а в конце выступления призвал всех дружно трудиться во благо прекрасной России будущего, очертания которой уже виднелись на горизонте. Закончив, Сенькин надел шапку и вышел прогуляться кремлёвским двориком. Стояла весна, распускались цветы, а в голове Сенькина роились мысли. Соратники — случайные люди, которых судьба стремительно свела с ним в памятные недели крушения вертикали, — носились сейчас по регионам, и посоветоваться ему было решительно не с кем.

— Не с кем, — вслух признался Сенькин и пообещал себе, что не повторит ошибок своих предшественников. — Такой шанс даётся раз в сто лет, — размышлял народный герой, — чтобы приличный человек, со всех сторон демократ, и у власти, а не возле параши. История мне не простит отступления от принципов.

Историю начали творить со вторника, сразу после обеда. Сенькин сел за рабочий стол и перво-наперво объявил себя временным президентом.

— Я гарант демократических перемен, — объяснил он, — и не могу уклониться от своего выбора.

Решение это всем очень понравилось, потому что Сенькин уже был и человек, и программа — так почему бы ему не стать ещё и президентом? Временно, до всеобщих выборов, каковые будут назначены сразу после того, как в Москве соберётся Демократическое Собрание. В регионах начали готовиться к голосованию, а поскольку бюджетов не хватало, то новые власти прибегли к старому методу и привлекли к работе учителей. Последние жаловались, что за отказ директора грозят им урезанием зарплат, но свободная пресса старалась не акцентировать внимания на временных трудностях.

Заодно распрощались с несколькими путаниками, из числа уже бывших соратников. Им, видите ли, не понравилось, что Сенькин, не посоветовавшись, вышел в президенты — пускай и временные. Народный герой сперва очень переживал такой разлад, но потом тихие люди из новой разведывательной службы (опытные профессионалы, давно уже подкапывавшиеся под режим) показали ему такие оперативные материалы, что Сенькин только охнул и, криво усмехнувшись, спросил — нет ли, мол, такой папочки и на него?

Вообще, возникала масса вопросов.

— Какой вывод войск?! Там полмиллиона дегенератов с оружием — они нам тут такое навыбирают, что вовек не отмоемся. Дебилы, блядь! Всех оставить, пусть сидят на освобождё... тьфу, оккупированных территориях. Временно. Запад? С Западом я сам решу. Лично. У нас, слава богу, и ракет, и нефти ещё хватает — не пропадём. Украинцы подождут. Мы тоже тридцать лет ждали — не жаловались.

— Ничего не знаю — бюджетникам надо заплатить! Ищите средства где хотите. Да! Значит, национализируйте нефть обратно. Что значит — «как»? Каком к верху, хе-хе. Обратитесь к временному... к генеральному прокурору обратитесь — он поможет с правовой базой. Мы с ним уже говорили. Всё, жду результатов.

— Слушай, они совсем уже. Президент открывает в столице проспект Навального — и две минуты эфира, сам видел. Меня — две минуты, а этого мудака позвали — и полчаса показывали. Вся студия хлопала — наняли блядей по двадцать баксов! Я знаю, что он при Путине сидел — я спрашиваю, почему он сейчас там сидит? Да, ты правильно считаешь — такое общественное телевидение России не нужно.

— Алло, это Верховный. Главнокомандующий, блядь! Ты пьяный, что ли? Фамилию назови. Да не мою, придурок!.. Так вот, слушай сюда, майор — выбери ракету, я не знаю какую, чтобы помощнее, — и наводи на Воронеж. Я им, блядь, покажу «свободное волеизъявление», террористам.