Испанская ария князя Игоря: Ла Сиеста

[начало | предыдущий]

Вернувшись в апартаменты, мы позвонили Юрику и договорились, что он нас заберет в половине седьмого.

Юрик нас забрал от подъезда, как условились, и доставил в район этой «Ла Сиеста» – оказалось, что действие проходит в старинной каталонской усадьбе семнадцатого века. Снаружи все выглядело вполне пристойно, и мы с Игорем наполнились ожиданиями праздника.

В семь часов открыли ворота усадьбы, и там выяснилось, что мы, как и остальные туристы, должны теперь прогуливаться рядом с бочками, в которые вделаны штук шесть кранов и из них можно нацедить себе сангрии. Да не вопрос: мы взяли по стаканчику, подошли к бочке, налили себе сангрии, попробовали и, что называется, не поняли.

– Это что? – вытаращив глаза, спросил Игорь. – Они что – издеваются? Сангрия и так делается из грошового вина, а эта-то почему так кошмарно разбавлена?

– Да уж, – согласился я, попробовав этот лесоповал – сангрию, которая была разбавлена водой раза в два или три. – За сорок пять евро уж могли обычной сангрии налить.

– Обалдели совсем, – раздраженно сказал Игорь, поставив свой стакан на столик. – Я это жлобство совершенно не понимаю.

Довольно скоро выяснилось, что не понимать это жлобство Игорю придется еще где-то с час: время от времени подъезжали какие-то автобусы, выгружали большие группы туристов, те сразу же бросались отведать местной сангрии и она им, судя по всему, даже нравилась.

– Слушай, ну это дурдом совсем, – сказал Игорь, посмотрев в очередной раз на часы. – Семь сорок, как во «Фрейлаксе». И внутрь так и не запустили. И все пьют этот кошмар. Может, уже пойдем отсюда, а?

– Игги, хорош гнать волну, – лениво сказал я. – Мы заплатили за билеты. Нам обещали шоу и ужин. Еще ничего не началось. Ну, сангрия разбавленная, да. Давай дождемся начала. Будет совсем дурдом – уйдем. И, кстати, я напоминаю, что Юрик нас отсюда заберет в десять часов, когда все должно закончиться. Ты умеешь заказывать такси по-испански? Я точно не умею.

– Ну, хорошо, – сдался Игорь, – давай подождем. Но я предупреждаю, что если шоу и ужин окажутся полным барахлом...

– Наверняка это будет что-то ужасное, – сказал я, – наверняка.

– Уж точно... – начал было вскипать Игорь, но в это время открылись двери зала – это было большое деревянное строение – и всех пригласили войти внутрь.

При этом запускали порциями и рассаживали за столики по какой-то сложной системе. Впрочем, помещение было огромное, столиков было полно, а нас с Игорем неожиданно посадили за столик на четверых у самой сцены. Видимо, потому что мы были не в составе туристической группы, коих старались сажать у самой дальней стены.

На нашем столе стояли аж три бутылки – вино белое, вино красное и местное игристое под названием Cava. Уж и не знаю, это было на четверых или на двоих.

– Ну, – сказал Игорь с надеждой в глазах, – по крайней мере есть что-то выпить.

Он открыл бутылку игристого и разлил нам по бокалам.

– За искусство, – сказал Игорь, чокнулся со мной, и мы выпили.

После пары бокалов этой кавы настроение у нас более или менее повысилось. Мы некоторое время наблюдали за тем, как в зал заводили все новые группы туристов и их рассаживали, но буквально через десять минут зажглись огни на сцене и начался концерт.

На сцену вышли два музыканта – пианист и саксофонист. На их лицах отражалась вся мировая скорбь. Они сыграли какую-то разминочную пьеску – большинство в зале думало, что они просто настраиваются, – после чего на сцену вышла высокая блондинка с хорошей фигурой, которая начала петь.

Пела на английском, причем очень недурно, но в зале звук был такой плохой, что мы певицу толком не слышали, а только любовались ее фигурой. Певица как чувствовала: она постоянно ходила по сцене туда-сюда, чем повышала градус нашего наслаждения искусством.

Выступление певицы было построено следующим образом: она пела одну песню, после чего уходила переодеваться, а пианист с саксофонистом с видимым отвращением исполняли какую-то популярную мелодию. Но потом снова появлялась певица в новом платье, пианист с саксофонистом обретали новый смысл в жизни, оживлялись и сопровождали ее довольно бойко.

– Явно русская, – сказал Игорь, опрокинув очередной бокал и расправляясь с тем недоразумением, которое нам подали под названием «Салат Цезарь».

– Почему русская? – спросил я, хотя и так было понятно, что это ни разу не испанка.

– Я чувствую, – коротко сказал Игорь и разлил нам по бокалам красного, – голос крови.

В очередной раз, когда блондинка пошла переодеваться и пианист с саксофонистом снова запустили какой-то инструментал, саксофонист попытался было сорваться в импровизацию, но, так как импровизировать он не умел, все это прозвучало на редкость беспомощно и на него даже пианист посмотрел с явной укоризной. Но тут снова вышла певица в сногсшибательном красном платье – и все забыли о саксофонисте.

– Ну, – сказал Игорь, – пока кабак кабаком.

– Но вроде кормят, вроде поят, что-то поют, – заметил я.

– Это правда. Пока неплохо. Там посмотрим. Я – курить, – сказал Игорь, – ты пойдешь?

– Конечно, пошли, тут еще черт знает сколько сидеть, – сказал я.

На сцене в это время уже начался перерыв. Певица закончила выступление, началась подготовка к следующему номеру.

Мы вышли на улицу и закурили. Минут через пять из маленькой боковой дверки вышла дама в спортивном костюме и тоже закурила.

– Ты глянь, – сказал Игорь, толкая меня в бок. – Это же она, певица.

– И что?

– Ничего, подойду поболтать, – сказал Игорь, затушил сигарету и отправился к певице.

Я ждать не стал и вернулся на место.

На сцене между тем появился мужичок, которого представили как тенора международного уровня. Его звали Сэм.

Сэм долго приветствовал собравшихся на десяти языках, включая русский, и я уж думал, что петь он не будет, но когда Сэм запел – оказалось, что у него реально приличный тенор. Для туристов, которые выпили разбавленной сангрии, кавы и вина, – очень даже вполне.

Сэм сильно не парился репертуаром: исполнял итальянские арии («Нессун дорма», ясный пень, была первой), потом вдруг затянул «Хава нагила», причем русские туристы сразу стали подпевать, затем «Очи черные», причем израильские туристы сразу стали подпевать, а потом объявил «Посвящение Паваротти», которая в оригинале «Посвящение Карузо», и ее он более или менее вытянул. Не супер, но было терпимо. А тут еще и Игорь вернулся.

– Я же тебе говорил, – довольно сказал Игорь.

– Что говорил?

– Русская девочка, раньше работала у Саруханова, теперь работает здесь.

– Поздравляю, – равнодушно сказал я, – безумно рад за нее.

– А тут что?

– Певец пел. Разные песни. Сейчас еще что-то будет.

– Тогда переходим на белое?

– Да хоть на какое.

Игорь разлил нам белое вино.

И тут наконец-то на сцене появился тот самый танцевальный ансамбль фламенко, ради которого все затевалось. Руководил всем этим некий Хосе Леон – высокий худощавый испанец где-то за сорок, о котором в брошюрке, выданной нам при входе, было написано много всего, но, так как в Интернете о нем не было никаких упоминаний, сразу было понятно, что это все банальная самореклама.

Хосе Леон выступал с двумя танцовщиками, и мы с Игорем, завидев этих ребят, откровенно заржали: Хосе Леон подобрал специально под себя двух неказистых коротеньких пареньков, которые должным образом оттеняли его, Хосе Леона.

Впрочем, женская часть ансамбля была более разнообразна: невысокая, но эффектная прима, с ней танцевали еще несколько статных дам, так что хотя бы с женской частью все было в порядке.

Вообще, наблюдать за Хосе было одно удовольствие – безотносительно к качеству шоу. Ну так он себя носил, так он себя любил, так он собой любовался – просто прелесть. Мне это особенно забавно было наблюдать после вчерашнего фламенко – настоящего, а не туристического.

У Хосе Леона была неплохая техника, однако это не настоящее фламенко. Это не страсть в танце. Это шоу «Посмотрите, как я откидываю голову, как я картинно выгибаюсь, как я дирижирую этим оркестром уродцев».

Со своими партнерами по сцене Леон обращался с царственной небрежностью. Теток несколько брезгливо трепал по подбородочку, на парней посматривал очень надменно из серии «ну как они могут даже просто стоять на одной сцене со Мной, великим Леоном», несколько забывая о том, что он сам этих цуциков и подбирал. У действительно статных и эффектных танцоров попасть в труппу Леона не было ни единого шанса.

Впрочем, к приме у него отношение было совершенно другое. Вот ей он, наоборот, постоянно демонстрировал особое расположение и даже почтение, токовал перед ней, как голубь, в танце довольно часто целовал, причем явно чаще, чем это было задумано по сценарию.

Однако надо сказать, что вот как раз прима однозначно была очень и очень хороша! Она показывала что-то похожее на настоящее фламенко: хороший уровень мастерства, вихрь эмоций и ноль самолюбования.

Потом в какой-то момент она взяла микрофон – и очень неплохо спела какую-то испанскую песню. Это, кстати, тоже стиль фламенко – исполнители очень часто не только танцуют, но и хорошо поют.

Аккомпанировать песне вышел гитарист Диего Кортес – улыбчивый толстячок, который, как выяснилось, имеет цыганские корни, изучал музыку фламенко с детства и много выступал по всему миру, причем нередко играл с самыми именитыми исполнителями вроде великого Пако де Лусия.

После этого у него был отличный сольный номер, на котором Кортес просто зажег с попурри из различных мелодий, исполненных в стиле фламенко.

Надо сказать, что танцоры чем дальше, тем лучше раскачивались. Если сначала все это смотрелось как туристический аттракцион средней руки, то где-то к середине выступления пошло уже действительно фламенко – танцоры раззадорились и стали откровенно выкладываться.

В конце концов дошло до соло Хосе Леона, во время которого он показывал чудеса сапатеадо – что-то вроде специализированного степа во фламенко. То есть он мелко-мелко и быстро-быстро стучал каблуками. Это было эффектно, но как-то без души – как картины художника Шилова, который, конечно, имеет хорошую технику рисования, но при этом как художник – я вас умоляю. За одну картину Модильяни, который умер в нищете, я отдам все картины Шилова, который зарабатывает дикие деньги и прекрасно себя чувствует.

Впрочем, что-то я отвлекся. Вернемся к выступлению Хосе Леона. На мой взгляд, его сольное выступление было слишком затянуто и опять-таки – наполнено нескончаемым самолюбованием. Однако, врать не буду, это смотрелось вполне эффектно: вот в чем в чем, а во всех этих трюках с чечеткой он большой мастер. На сайте, кстати, написано, что он побил рекорд по перебору ногами за секунду и за минуту, который держался с 1967 по 1989 год. Вот это похоже на правду – Хосе вытворял ногами вещи просто-таки фантастические. А уж тремоло ногами на каблуках – это вообще выглядело невероятным.

При этом было прикольно то, что Хосе, отдаваясь танцу, сильно потел – что неудивительно, нагрузка явно была очень большая, – и он периодически эффектным жестом отирал рукой пот с лица и швырял пот куда-то в угол сцены – это впечатляло, человек реально если не горит, то хотя бы употевает на работе.

У Леона, несомненно, очень хорошая техника, но он настолько сам себя любил, что казалось – в какой-то момент мужик себя трахнет прямо на сцене. Это очень мешало. Танцоры фламенко должны любить жгучих женщин, для которых они танцуют, а не себя, эдаких мачо-размачо...

Далее пошла уже всеобщая расслабуха, когда остальной народ с подтанцовок стал показывать все, на что он способен, а Леон гордо ходил туда-сюда и делал позы.

Ну и в самом конце на сцену повытаскивали нескольких туристов и стали с ними танцевать фламенко. Леон тут слегка подставился – он лично выбрал русского толстячка с лысиной, поставил рядом с собой и начал показывать, какой толстячок по сравнению с ним, великим Хосе, толстый, несуразный и не делает осанку. Потом вальяжно показал пару движений ногами, которые толстячок повторил, а после этого Леон выдал целую серию своей знаменитой чечетки, которую толстячок совершенно неожиданно для всего зала в своих тапочках повторил почти один в один, причем еще и с перехлопом ладонями по коленям (это есть и в русских танцах, и во фламенко), – зал там просто пришел в восторг и толстячку аплодировали намного громче, чем Леону. Тот, разумеется, поспешил убрать толстячка со сцены – Леон не терпит конкурентов.

Закончилось это все вовремя. Юрик ждал нас на парковке и отвез домой. Завтра нужно было возвращаться в Барселону.

[продолжение следует]