Дневник Васи Пупкина (13-й выпуск)
Дневник Васи Пупкина (13-й выпуск)
25 мая: Пришел из школы. Опять
делать нечего, тоска смертная. То есть делать
есть чего - уроки, будь они неладны. Но не хочется.
Вообще у меня какая-то меланхолия началась. Как у
Хемингуэя. Тот говорил, что у него вызывает ужас
чистый лист бумаги. Я тоже тетрадь раскрыл и
ощутил такой кошмар при виде этого белого
безмолвия, что сам Хемингуэй уже просто от
разрыва сердца умер. Пытался делать математику –
черта с два. Не идут эти квадратные уравнения,
хоть вешайся. Дискриминант какой-то придумали.
Это она нарочно нас, школьников, дискриминируют,
чтобы мозги закомпостировать. Посидел я
полчасика, написал в тетрадке крупными буквами:
"Дискриминант – маст дай", а потом целый час
развлекался тем, что на калькуляторе умножал
разные цифры на ноль и следил – с какой скоростью
они исчезают. Получилось, что число 385 исчезает
быстрее остальных.
Затем попробовал Мурзика дрессировать, чтобы
этот тунеядец научился тапки приносить. Разбудил
эту пушистую заразу, несколько раз показал – как
надо делать. А эта негодяйская животная стояла с
тупым выражением на лице, смотрела на меня
прищуренными глазами, потом зевнула огромным
зевком, свалилась на бок и опять заснула. Ну как
тут работать в такой обстановке? Плюнул я на это
дело и отправился во двор погулять.
А во дворе – чудо из чудес. Стоит Михась с новым
мотоциклом "Минск". Оказывается, ему отец
пообещал купить мотоцикл, если Михась получит
хоть одну пятерку в четверти. Тот, правда, ничего
такого не получил, зато весьма кстати засек отца
на улице в интимной компании с сослуживицей. Отец
правильно рассудил, что пятерки в дневнике –
полная фигня по сравнению с тем, что с ним сделает
Михасева мамаша, если сынок станет распускать
язык. Поэтому мотоцикл был немедленно куплен в
какие-то два дня. Подошел я к счастливому
владельцу нового транспортного средства и
говорю:
- Мсье Мишель! Категорически приветствую. Как
стальная лошадка? Уже обкатал?
- Здорово, Пупкинаки! – отвечает Михась. – Пока не
обкатал. Только собираюсь. Ты же видишь, я теперь
– Харлей Дэвидсон и Ковбой Марльборо!
- Вижу, вижу, - говорю. – Только ты больше похож на
Мотоцикл Минск и Ковбой "Наша марка".
- Сам ты "наша марка", - обиделся Михась. -
Будешь обзываться, я тебе прокатиться не дам.
- А если не буду обзываться – дашь? –
заинтересовался я.
- Вполне может быть, - говорит Михась. – Если
поможешь мне укротить стального коня.
А мне-то что? Конечно помогу. Каждому охота на
мотоцикле лихо по двору рассекать. Опять же,
может быть моя подруга боевая – Ленка из окна
выглянет и заценит бравого байкера Василия.
- Вот только проблема одна есть, - сказал Миха. –
Бензина у меня нет.
- Фигня, - говорю. – У папика дома лежат две
бутылочки с бензином для зажигалки. Сейчас
напоим твоего зверя. Бензин – высший сорт.
Принес я бутылочки, залили мы это дело в бензобак,
пнули мотоцикл ногой, а он взял и прям так сразу
завелся. Миха взгромоздился на сиденье, а я его
держу с одной стороны. Вдруг Михась как газанет, я
от неожиданности мотоцикл выпустил, тот вместе с
Михой упал набок и стал по кругу елозить. Главное,
чего делать – не знаю. К мотоциклу не
подступиться. Я один раз попробовал, но быстро
получил рулем чуть ли не по самому важному у
мужчины месту. Наконец, мотоцикл заглох. Миха
встал, внимательно посмотрел мне в глаза и как
засветит по голове шлемом. Я чуть не упал, а
Михась мне этот шлем натянул на уши так, что я
ничего не вижу. Во дурак! Я-то чем виноват, что он
газанул внезапно. Ладно, снял я шлем, помирился с
Михой, опять он сел на мотоцикл, завелся, а я его
держу сзади изо всей силы. Михась орет:
- Приготовились!
- Есть приготовились, - ору я.
- На старт!
- Есть на старт!
- Поехали, - заорал Михась прям как Гагарин, резко
отпустил сцепление и мотоцикл стрелой помчался
вперед вместе с ним и мной (руки-то я отпустить не
успел; как-то не сообразил), проехал метров десять
и врезался прямо в спину дворнику Кузьмичу,
который, ничего не подозревая, мел двор.
Собственно, мне повезло больше, потому что я был
сзади и успел удрать на безопасное расстояние,
хотя подметки на кроссовках дымились как горящая
помойка. А Миха принял на себя основные удары
вполне даже негодующего Кузьмича. У меня мысли
заработали со страшной силой. Надо же было как-то
вызволять Миху. Поэтому я заорал громовым
голосом: "Во втором подъезде – прорыв
мусоропровода!". И надо же, стратегическая
тактика сработала. Кузьмич бросил несчастного
Михася и помчался было по направлению ко второму
подъезду. Миха успел вылезти из-под мотоцикла и
побежал ко мне. Кузьмич прогалопировал немного,
потом сообразил, что стал жертвой провокации,
помчался обратно и стал долбать метлой ни в чем
не повинную мотоциклетную технику.
Следующие пятнадцать минут ушли на
восстановление отношений с дворником. Этот гад
согласился не добивать мотоцикл только после
того, как Миха пообещал каждый день приносить ему
по пачке сигарет "Золотая ява".
Я Михасю сказал, чтобы он сильно на газ не давил. А
то еще одна такая встреча, и от мотоцикла мало что
останется. Сел он снова на железную лошадку,
завелся, скомандовал "Майна", я его отпустил
и, как ни странно, Михась более-менее сносно
поехал по двору. Вихлялся он, правда, в разные
стороны, но для ковбоя "Наша марка" это
смотрелось вполне терпимо. Не обошлось, конечно,
без небольших катастроф дворового масштаба.
Михась снес два мусорных ящика, один раз врезался
в березку и наехал на бобтейля Тофика, который
мирно таскал по двору своего хозяина Газанфара
Мамедовича. Впрочем, больше пострадал сам Миха,
потому что Тофик – огромный как теленок, и его
даже машиной толком не переедешь. Камаз для этого
нужен. Но Тофик все равно обиделся и довольно
ощутимо куснул Михася за задницу, а потом вырвал
здоровенный клок из сиденья. Так что Миха
покатался довольно капитально. Конечно, всякие
мелочи в виде улетания в кусты и наезда на
управдома я уже не считаю. И кусты, и управдом не к
такому привыкли.
Наконец, накатался наш крутой байкер, подъехал ко
мне и говорит:
- Ну чего, Пупкис? Теперь ты седлай стального
зверя.
А я посмотрел на этого зверя… Мама моя! Не зверь,
а драная кошка какая-то. Прям, как мой Мурзик
после суточного сна под кроватью во время уборки.
Спицы на колесах погнуты (дворник постарался), от
сиденья после Тофиковых зубов мало что осталось,
руль принял своеобразную форму березки, крылья
от встречи с кустами все в каких-то вмятинах. А на
самого Михася – просто без слез взглянуть
нельзя. С правой стороны все разодрано (это когда
он лежа на боку катался), от кроссовок после
торможения по асфальту остались какие-то онучи,
перевязанные шнурками, а шлем… Я вас умоляю! Как
будто по нему часа два бегала сборная США по
регби. Я как представил, что в подобном виде
заявлюсь домой… Папик меня наверняка кофемолкой
выпорет. Короче, я Михасю вежливо говорю:
- Спасибо, дорогой друг, но я права дома забыл, а
без прав не езжу принципиально.
Миха насупился и попросил помочь ему дотащить
смертельно раненого стального коня домой. А я во
имя дружбы – на все готов. Подняли мы этот
харлейный дэвидсон к дверям его квартиры, и я
быстро раскланялся, потому что встреча с
Михасевыми родителями в мои планы не входила. А
чего? Хорошо погуляли, между прочим.
***
